Талисман, или Ричард Львиное сердце в Палестине - Страница 64

– Объясни мне это, пожалуйста, и не воображай, чтобы я поверил твоим сказкам, я ведь не слепой, слава Богу, и сейчас же разберусь, где кончается обман и начинается правда.

– Я и не буду вас обманывать, государь! Тот напиток, целебную силу которого вы испытали на себе, Ваше Величество, – это таинственный талисман, изготовленный при определенном положении небесных светил, его благодатная сила зависит от их движения. Мое врачевание ограничивается лишь внимательным наблюдением за планетами и умением вовремя, в благоприятный час, дать лекарство.

– Я и не отрицаю бесценных качеств твоего лекарства, – ответил король, – оно, кроме того, помещается в кармане, что удобно для лекарей, так как им не надо держать верблюдов для перевозки своих лечебных припасов. Я только не понимаю, отчего другие лекари не пользуются твоим прекрасным средством?

– Знайте, государь, – с непоколебимой важностью отвечал хаким, – не всякому дарована свыше благодать для составления подобных талисманов. Для того чтобы лечить этим средством, нужны строгое покаяние, пост, молитва и тяжелые труды для врачующего. Если человек по своей слабости не выдержит и предастся чувственным удовольствиям или не исцелит двенадцати человек в месяц, то чудодейственная сила этого талисмана исчезнет бесследно. Он подвергнет себя в этом случае неизмеримым бедствиям, он сам и последний больной непременно в тот же год сойдут в могилу. Итак, мне не хватает еще одного человека для пополнения моего числа до положенного предела.

– Обойди весь мой лагерь, хаким, ты встретишь там массу больных, однако смотри, не излечивай их всех, так как нашим лекарям нечего будет тогда делать. Но я все-таки не понимаю, почему тебе нужно освободить моего шотландца?

– Государь, когда вы мне объясните, почему стакан холодной воды исцелил вас от недуга, на который не действовали самые дорогие лекарства, то тогда вы поймете, почему мне нужно спасти двенадцатого человека. Довольно расспросов, Ваше Величество, я вас предупредил, что если рыцарь не будет прощен, то вы и я в скором времени погибнем.

– Слушай, хаким, я не буду спорить с тобой, что движение планет по небесному своду имеет влияние на лекарство, но ведь ты угрожаешь мне опасностью для жизни, – мне, Ричарду Плантагенету, а я ведь не старая пустомеля, которая возвращается, если заяц перебежал дорогу или если слишком громко чихнула кошка!

– Вы вольны не верить мне, государь, но я добавлю со своей стороны только одно: неужели вы скорее согласитесь, чтобы талисман утратил свою чудодейственную силу, чем даруете помилование несчастному преступнику? Государь, вы можете приказать отрубить головы тысяче преступников, но ни одного больного вы не сумеете исцелить. Зачем же своим упрямством вы хотите лишить человечество благодеяния, заключенного в моем талисмане? Вы прикажете отрубить голову, а никого не излечите от зубной боли.

– Ты слишком дерзок, мой друг! – вдруг снова рассердился Ричард. – Мы взяли тебя в лекари, а не в наши советники и духовники.

– Да, только такой награды я и ждал от могущественного повелителя Англии, – сказал хаким, из смиренного и почтительного делаясь грозным. – Так знай же, государь, что всюду, куда только я ни попаду, я расскажу, как ты вознаграждаешь людей за благодеяния.

– Гнусный мусульманин, ты еще осмеливаешься угрожать мне! – воскликнул с яростью Ричард. – Тебе, верно, жизнь надоела?

– Ну, что же, убей! По крайней мере, твои дела лучше охарактеризуют тебя, чем мои слова.

Ричард в волнении ходил по комнате, низко опустив свою гордую голову.

– Ты говоришь, ни благодарности, ни великодушия! Нет, лучше быть трусом, чем таким, каким ты меня называешь. Мне тяжело исполнить твою просьбу, хаким, но я отдаю тебе шотландца. Сейчас я вручу тебе приказ, по которому выдадут рыцаря.

Ричард быстро написал несколько слов и подал восточному лекарю.

– Пусть он будет твоим рабом, делай с ним, что хочешь, – сказал король, – но не забудь передать ему, чтобы он не попадался мне на глаза. Я никогда не прощу ему того, что он, дерзкий, осмелился иметь виды на нашу родственницу.

– Государь, я ваш преданный слуга, – отвечал хаким, снова принимая прежний подобострастный вид, – и в точности исполню вашу волю. Я слышал ваше приказание, а выслушать – значит повиноваться.

– Ну, довольно! Так смотри, передай ему: я не хочу его видеть. Не хочешь ли ты еще чего-нибудь попросить у меня? Говори!

– Я так благодарен Вашему Величеству за вашу милость, что других чувств и желаний нет в моей умиленной душе. Вы так же щедро одарили меня, как некогда обильно потекла вода из скалы, по которой Моисей ударил своим жезлом.

– Да, – сказал улыбаясь король, – твой удар по силе, вероятно, был похож на удар Моисея, извлекший из недр скалы живительную влагу. Мне хотелось бы сделать тебе что-нибудь приятное, но уже не насилуя себя.

– Позвольте мне прикоснуться к вашей руке, государь, в знак того, что вы разрешаете хакиму смело обращаться к вам при случае с какой-нибудь просьбой.

– Даю тебе мою руку и перчатку, – сказал Ричард, – только помни одну маленькую деталь: если тебе снова не будет хватать до нужного числа исцеленных тобой людей, то не требуй от меня, чтобы я отпускал на волю заслуженно осужденных.

– Да продлятся светлые дни вашей жизни на долгие годы, – с глубоким поклоном присовокупил хаким, удаляясь из шатра.

– Как странно судьба благоволит к шотландскому рыцарю, – проговорил с досадой король. – Ну, да теперь нечего об этом думать, пусть пополняет собой число храбрецов. Пора приняться за австрийского эрцгерцога. Эй, кто там? Пошлите ко мне исландского шута, барона де Во!